Интервью со сценаристкой Еленой ВанинойПолитика сейчас практически невозможна в сериальном мире

Политика сейчас практически невозможна в сериальном мире

Елена Ванина о работе над главным сериалом КиноПоиска «Последний министр»18+, гонораре в 1 млн рублей за эпизод и запрете на мат и секс на стримингах

Вы долгое время работали в журналистике, были замглавреда «Афиши»16+. Как вышло, что перешли в лагерь сценаристов?

Когда работала в «Афише», мысли о написании сценариев бродили у многих журналистов. Мы вместе с Ромой Волобуевым (экс главред «Афиши». — Ред) обсуждали, что грустно смотреть на то, что из себя представляет русское кино. Речь не про артхаус — там всё в порядке, а про телек и сериалы. Уже 7-8 лет назад чувствовался внутренний запрос на то, чтобы они выглядели иначе, но не было контента. Рома первым ушёл писать сценарий, а потом позвонил мне: «Ты же хотела над сериалом работать. Есть заказ написать сериал о том, как оппозиция приходит к власти». Тогда ещё были, возможно, мысли о подобных проектах. Я не ушла из журналистики: стала писать параллельно. Денег на проект мы не нашли. Потом вписались в авантюру быстрого переписывания сериала «Квест»16+ для СТС16+. Уехали в Таиланд, взяли соседние домики и примерно полтора месяца из них не выходили. В итоге написали целый сезон. Когда вернулись, стало понятно, что у нас получается. Что это может быть работой, приносить деньги.

Это не история о том, что вы разочаровались в профессии?

Думаю, разочарование — неправильное слово. Я до сих пор обожаю журналистику и страшно уважаю всех, кто там работает. Но в какой-то момент появилось ощущение, что мне некуда расти. Я могла стать главным редактором «Афиши», но мне не нравятся менеджерские должности. Хотелось придумывать номера, работать в «полях». Стала понимать, что если откажусь от управленческой позиции, будет сложно. Когда переходишь в кино, видишь, что у тебя в миллион раз больше возможностей.

В одном из интервью пять лет назад вы сказали о заработках сценариста: «Когда ты слышишь о гонораре в 1 млн рублей, впадаешь в оцепенение». Что сейчас с гонорарами?

Всё зависит от проекта. Сейчас, я, наверное, не впаду в оцепенение от такой суммы, но гораздо лучше понимаю, что за этим стоит. Раньше, услышав о подобном размере гонорара, могла мечтательно считать, сколько же миллионов заработаю. Теперь мне ясно, что деньги сильно размазываются. Скорее всего, тебе предстоят полтора или два года работы. Но, конечно, платят намного больше, чем в журналистике, это факт.

Ни за один эпизод мне не платили миллион рублей. Знаю немного тех, кто получал такие деньги. Например, Илья Куликов, который на ТНТ делал «Полицейский с Рублевки»16+ и «Чернобыль»18+, любил гордо заявлять, что его минимальный гонорар за эпизод — миллион. И он уже на сценарном деле купил Ferrari, гоняет на ней по Москве.

И всё это было правдой?

Да. Продюсеры ТНТ предлагали мне попробовать. Но я тогда хотела про интеллектуалов писать. Говорили: «Лена, давайте вы сделаете нам что-нибудь про ментов, про простого русского человека. У нас такие гонорары, мы вас озолотим». Я отказывала, думала, что буду делать умное кино.

А какая сумма реальная?

Думаю, что реальные рыночные цифры начинаются от 300 до 750 тысяч рублей.

То есть меньше 300 тысяч за эпизод не получали?

Я — нет.

Кадр из сериала «Последний министр»

Кадр из сериала «Последний министр»

Существует ли в индустрии гендерное неравноправие?

Недавно КиноПоиск проводил «круглый стол», в нём участвовали только женщины-режиссёры и сценаристы. Мы с огромной радостью поняли, что неравенство закончилось. Ещё пять лет назад, когда я приходила куда-то, у меня спрашивали, чья я помощница и где главный сценарист. Если работала в паре с мужчиной, по умолчанию считалось, что он центральная фигура. С ним говорили, к нему обращались, хотя я сидела рядом. Это, конечно, обескураживало. Думала, что со мной что-то не так, но потом поговорила с девчонками из индустрии и поняла — так происходило и с ними. К примеру, оператор Ксения Середа («Дылда»16+, «Кислота»18+, Last of us18+*. — Ред.) приходила на площадку, и у нее каждый раз спрашивали, знает ли она, что такое крупный план. Надеюсь, всё это уходит в прошлое.

Вы обучались ремеслу самостоятельно. Как полагаете, этого достаточно или профильное образование всё же необходимо?

Из тех, кто стал успешным сценаристом или режиссёром, единицы окончили профильные вузы. Это о чём-то говорит. Не о том, что нам всем образование не нужно, а о том, что оно устарело и не подходит для работы на современном телевидении или в кино. Если бы появился сценарный курс, рассчитанный не только на чтение текстов великих авторов и разбор фильмов 60-х годов, я бы посоветовала там поучиться. Во ВГИКе кино словно остановилось на Тарковском. Дальше — всё.

Вы присутствуете на съёмочной площадке картин, с которыми работаете?

Всегда стараюсь. Мне важно следить за процессом, участвовать в нём. В отличие от полнометражного кино, сериал — более подвижная структура. Это во многом связано с производственными вещами. У тебя вдруг слетел объект, нужно срочно переписать какую-то сцену. Или актёр заболел ковидом, а остановить съемки невозможно.

Вы стали сценаристом первого сезона одного из самых популярных сериалов КиноПоиска «Последний министр»18+. Как относитесь к этому проекту? Считаете ли, что он стал некой пародией на действительность? И смотрится ли он по-особенному в 2021 году?

Очень люблю этот проект. Он, безусловно, важен для меня. «Последний министр» — удачный пример политической сатиры. Сейчас, из конца 2021 года, ужасно завидно смотреть на себя в 2019-м. Тогда у нас была возможность читать новости, выуживать оттуда бесконечную информацию о происходящем в стране, издеваться над этим, выворачивать до самого предела. Но, самое главное — не сталкиваться ни с какой цензурой и вообще ни с кем, кто говорил бы: «Про это не шутите». Очень жаль, что сейчас мы совершенно в другом времени. Сложно представить, что теперь могли бы такую историю сделать.

Вы сказали о цензуре. BBC16+ писала, что второй сезон «Последнего министра» отложили на неопределённый срок из-за двух серий, которые якобы не понравились властям. Одна про отделение Саратовской области. Вторая, напоминающая историю с арестом губернатора Сергея Фургала. Такое правда происходило?

С выходом второго сезона вроде как была связана такая история. Она всплыла после статьи Олеси Герасименко, в которой говорилось, что премьеру отложили по цензурным соображениям. И якобы два эпизода «Последнего министра» совершенно никого не устраивали и не убеждали. Однако в нынешней действительности ни один даже самый близкий продюсер платформы не скажет, как на самом деле обстоят дела: он будет делать вид, что нужно немного подождать. Мне сложно говорить потому, что я не знаю, что в точности случилось. Работу над сериалом полностью закончили весной, а вышел он в декабре 2021-го. Что происходило эти полгода, и почему его не выпускали — большой вопрос. Думаю, это связано с теми цензурными аспектами, в которых мы сейчас существуем. Ни для кого не секрет, что политика сейчас практически невозможна в сериальном мире. Ещё недавно свободные стриминги сегодня скажут, что лучше не надо. Почему-то единственная фигура, которая теперь допустима — плохой чиновник-коррупционер, с которым что-то случается, и он страдает.

В пилотной серии министр Тихомиров добивается отмены запрета на мат в СМИ. В действительности же всё наоборот. Около месяца назад Роскомнадзор потребовал у стриминговых платформ ограничить мат и сцены секса в фильмах. Что об этом думаете?

Сколько ни работаю в сериалах, там всё время пытаются запретить секс. Помню, когда только начинала, уже твердили: не нужно грудь показывать на экране, давайте её замажем. Конечно, это абсурд. Зритель платит и сам выбирает, что ему смотреть. Почему за меня кто-то должен решать, что оскорбит мои чувства. Звучит так, словно у зрителя совершенно потеряна воля, и он не может выключить сериал. Понятно, что Первый канал не обязан покупать такие сериалы, но если мы говорим о стримингах, где точка входа — мои деньги, и я могу выбирать любой контент… Что касается мата, это тоже часть языка. Если мы его убираем, лишаемся огромного художественного пласта, определённой достоверности.

Кадр из сериала «Выжившие»

Кадр из сериала «Выжившие»

Вы с чем-нибудь подобным сталкивались?

Да, с «Выжившими» такое происходило. Мне позвонил [режиссёр] Андрей Прошкин и сказал, что у нас хотят убрать из сериала весь мат. Мы просто не понимали, как это сделать. Дело в том, что там есть моменты, где кроме нецензурных слов ничего не остаётся. В этом сериале для одного из героев мат — очень важная речевая характеристика, манера говорить. Его можно было механически вырезать, но тогда пришлось бы переписывать диалоги большинства серий. К счастью, у стримингов появилась возможность выбирать звуковую дорожку 18+ и ситуация разрешилась.

Если с контролем кинотеатров более-менее понятно: можно не выдать прокатное удостоверение или вырезать неудобную сцену, то со стримингами всё выглядит туманно. Как вы думаете, власти будут вводить для них ещё большие меры контроля?

Есть ощущение, что контроль увеличивается везде. Вижу, что вносятся какие-то законопроекты, слышу обсуждения. Выглядит так, словно скоро будет можно говорить только по-старославянски. Я очень надеюсь, что хотя бы стриминги оставят в покое. Просто потому, что они должны зарабатывать деньги.

Скажем, вы сели писать сценарий, но что-то идёт не так, страх чистого листа. Как справляетесь?

В таких ситуациях я отправляюсь на прогулку. Когда мозг зашел в тупик, всё, что нужно сделать, — переключиться. Также отлично работает медитация. Во время ходьбы появляется огромное количество других визуальных впечатлений. Тебя что-то вдохновляет, ты на что-то смотришь. Ответ приходит сам собой.

Почему сценаристы в крупных проектах работают в соавторстве? Как возможна такая кооперация, когда у всех разный полёт фантазии?

Потому что сериал — это очень длинный забег. Дело не в том, что он пишется дольше, чем фильм, — он гораздо больше, шире и выше. Важно, чтобы у тебя была вторая ракетка, и вы могли перекидывать друг другу мяч. Свои идеи нужно на ком-то проверять, чтобы понимать, крутые они или тебя немного занесло. Большие сериалы, рассчитанные не на один, а на два-три сезона, лучше писать с командой. Если ты с авторами провёл полгода, придумывая этот мир, то, скорее всего, вы на одной волне. Очень редко бывает, что вы начали писать, и появляется ощущение, что над проектом работали разные люди.

Что думаете о картинах, финансируемых «Фондом кино»? Это чаще всего что-то про ура-патриотизм, скрепы и традиционные ценности? И где молодым авторам брать деньги на своё кино, если не там?

Есть не так много мест, где молодые авторы могут взять деньги на свой фильм. Например, Фонд Абрамовича, который вроде как помогает многим картинам. Однако существует негласное правило, что он выделяет средства только проектам, ранее получившим одобрение «Фонда кино». Парадоксальным образом пока что в «Фонде кино» работают достойные люди, они понимают, каким должен быть фильм. Фондом финансируется огромное количество картин, которые мы видим на западных фестивалях. Они вполне могут выглядеть контркультурно и оппозиционно. Если говорить о распределении больших бюджетов, там мы увидим фильмы про какие-то танки, бесконечные исторические события. Кто их смотрит, куда они деваются — мы не знаем. Когда происходят очередные политические катаклизмы, есть огромное желание сказать, что я больше никаких денег у государства брать не буду. А потом думаешь — это же мои налоги. Почему я не могу собственные деньги взять на своё кино? Наверное, мне пока везло, и я не сталкивалась с существенными ограничениями в свободе творчества, не слышала просьб убрать из кино какую-то линию. Идти на такие компромиссы я не готова.

Елена Ванина в роли телеведущей телеканала «Дрожь». Кадр из сериала «Последний министр»

Елена Ванина в роли телеведущей телеканала «Дрожь». Кадр из сериала «Последний министр»

Иностранные сериалы на Netflix неоднократно становились лидерами платформы во всём мире. Например, испанские «Бумажный дом»18+, южнокорейский «Игра в кальмара»18+. Российские сериалы могут повторить такой успех? Что, по-вашему, для этого нужно?

Мне кажется, что можем, но только когда перестанем себя бояться. Когда не захотим выглядеть лучше, чем мы есть, показывать себя богатыми, успешными, прогрессивными. Это всё не сработает. У всего мира есть огромный интерес к России. К сильной стране, но с совершенно непонятными, удивительными фактурами, холодной зимой, деревнями. Этим и надо пользоваться. Не делать упор только на какую-то российскую хтонь, а меньше пытаться быть похожими на классные американские сериалы. Потому что американцам совершенно не нужны такие концепты. Им требуется свежая кровь, национальные истории. Вот почему на Netflix набирают популярность этнические сериалы. Например, Ethos18+ — о том, как в Стамбуле сосуществуют радикальные традиционные мусульмане и жители европейской части города. Там довольно откровенно рассказывают о проблемах и культурных столкновениях, происходящих в Турции. России, на мой взгляд, нужно двигаться по такому же пути.

Есть целый пласт российских сериалов низкого качества, например, где героиня яблоком вырубает вооружённого преступника. Иногда смотришь и думаешь: кто это писал? Почему это вообще появляется на главных телеканалах страны?

Во всём мире есть так называемые сериалы под колбасу. Их практически никто не смотрит, они заполняют дневной эфир. Считается, что в это время их видят пожилые люди, домохозяйки с кучей дел и маленьким ребенком — скажем, те, у кого нет большого запроса на интеллектуальные сериалы. Тут можно быть не особенно притязательными, главное, чтобы какие-то страсти на экране происходили. Можно выйти из комнаты, вернуться на следующей серии, пропустить ещё две. Раз речь о заполнении эфира, у нас небольшой бюджет. Например, одна серия будет стоить 100 тысяч рублей. Все 800 серий снимаем в одной декорации, а актеры получат 3000 рублей за смену. Я, конечно, утрирую. И мы начинаем клепать сериал. О каком качестве тут можно говорить? При этом рейтинги у такого продукта всё равно есть. Потому что, во-первых, больше нечего смотреть, а во-вторых, действительно сидят пожилые люди и следят за тем, как кто-то кого-то бросил, он ей нахамил, она кислоту подсыпала. И происходит замещение — мало что происходит в твоей собственной жизни, поэтому интересно посмотреть на чужие скандалы, интриги, расследования. Вот почему такие сериалы всё равно остаются востребованными.

Вы сталкиваетесь с распространённой позицией, что российские сериалы плохие только потому, что они российские?

Ещё пару лет назад такое мнение встречалось постоянно. Много моих друзей, зная, что у меня выходят сериалы, говорили, что русское не смотрят. Бороться с этим специально не надо, работы сами за себя борются. Вышло достаточно большое количество русских сериалов, выглядящих по-взрослому. Им не надо доказывать, что они имеют право на существование.

Вы одна из сценаристок сериала «Выжившие»18+ про постапокалипсис и вирус, который не позволяет людям спать. К сюжету подтолкнула пандемия?

Сюжет ещё лет шесть назад придумал Александр Лунгин, сценарная заявка долго пролежала на полке. Когда началась пандемия, решили его делать, хотя на самом деле история «Выживших» совершенно не похожа на наш вирус. Для нас это была попытка, с одной стороны, поговорить об эпидемии и о том, как сильно она меняет человека. А с другой стороны — обсудить довольно философские вещи. То, насколько мы быстро отказываемся от своих убеждений. Насколько стремительно меняемся, и как теряем человеческие черты.

Критики одновременно хвалили сериал и отмечали, что он получился слишком патриархальным. Согласны с оценкой?

Мне не кажется, что сериал патриархальный. Начиная с середины всё, наоборот, переворачивается, самыми сильными образами становятся женские. Думаю, что всем нам полезно ввести внутренний индекс патриархальности и всё время следить за этим. Чтобы женщины действовали, а не были просто подругами мужчин. Инерция безумно сильна, прежде всего, нужно заставлять меняться самих себя.

Политика сейчас практически невозможна в сериальном мире

Какую свою работу вы назвали бы самой важной или близкой вам?

Фильм «Самая большая луна», который только что закончили снимать. Писали его с Алексеем Попогребским два года. Это невероятно сложный сценарий, новая придуманная вселенная с большим количеством философских и жизненных вопросов, которые мы перед собой ставили.

Что, по-вашему, должно быть в сериале, чтобы он зашёл зрителю?

Мне кажется, прежде всего — убедительный, сложный, многогранный герой. Он не статичен, у него есть внутренние противоречия. Тогда зритель готов простить сюжетные несовершенства. Например, сериал «Уборщица»18+ стал для меня именно таким случаем. Я настолько подключилась к главной героине, что осознавала, что с ней происходит. Мне были понятны её отношения с матерью и с эмоциональным абьюзом, внутри которого она существовала, даже некоторая картонность драматургии никак не помешала. Думаю, это самое важное.

Какие сериалы на русском языке в вашем топе сегодня?

Например, «Звоните Ди Каприо»18+ — один из моих любимых сериалов, просто обалдела от того, как он сделан. Я там впервые увидела другого [Александра] Петрова, мне кажется, это его самая сильная роль. Очень люблю «Оттепель»16+ Тодоровского, хотя с её выхода уже прошло много времени. Несмотря на внутренние шероховатости, нравится «Шторм»18+ Хлебникова. «Пингвины моей мамы»18+ Наташи Мещаниновой — тоже суперсильный сериал. Конечно, «Чики»18+. У меня к нему есть вопросы, но это, безусловно, классная работа.

Фото: Татьяна Мозжухина

* «Последние из нас»