Кому писал стихи Кант, и что находится в подвалахКафедральный собор запустил экскурсию по надгробным плитам
- эксклюзив
- 06 июля 2018
Калининградский Кафедральный собор запустил авторскую экскурсию хранителя музея Иммануила Канта Марины Серебряковой по эпитафиям. Эпитафии — это тексты в стихотворной или прозаической формах, которые писали на надгробных плитах университетских профессоров, духовенства, светской аристократии, деятелей культуры и политики. «Твой Бро» узнал у Марии Серебряковой о самых интересных историях жителей Кёнигсберга
— Раньше эпитафия для меня была просто плитой на стене, украшением собора. Но по мере изучения этой темы я всё больше углублялась в истории жизни людей: за каждой эпитафией стоит конкретный человек, со своим характером и судьбой, — говорит Мария Серебрякова.
ИСТОРИИ
Один из ректоров Альбертины Христофор Прейс родился в бывшей римской провинции, являлся профессором элоквенции и особенно увлекался творчеством Цицерона. Написал эпитафию самому себе (заранее).
Эпитафия математика и философа Матиаса Стойуса — о том, что означает должность «первый архиатр», чем отличается экстраординарный профессор от ординарного; и почему он составлял гороскопы.
Целестин Ковалевский — юрист, который четыре раза избирался ректором университета. Он пользовался такой большой популярностью среди студентов, что Иммануил Кант даже написал стихи (эпитафию) на смерть Ковалевского.
В органном зале собора находится плита-эпитафия Лютеру Брауншвейгскому — Великому магистру Тевтонского ордена. Именно его захоронение 18 апреля 1335 года является первым погребением в Кафедральном соборе.
Канцлер Пруссии, Иоханн фон Крейтцен, расскажет, с какой целью он был направлен в Литву герцогом Альбрехтом Бранденбургским и кто из его рода вписал свои имена в историю Российской империи, снискав воинскую славу.
Сара Бригелия раскроет тайну, почему она, простая дочь кормилицы, была похоронена в Кафедральном соборе, и кто такая, упомянутая в тексте эпитафии, завистливая Лахеса.
Более 100 надгробий и эпитафий, выполненных на различном художественном уровне, расположены на внутренних и внешних стенах. Иногда — в самых неожиданных местах, о чём рассказала художница Ольга Дмитриева, побывавшая на самой первой экскурсии:
— По ходу у нас возникло обсуждение, где и что на самом деле располагалось. Скорее всего, советские люди сбивали плиты со стен, а реставраторы потом хаотично их устанавливали. Например, эпитафия профессору Пройсу на самом деле в другом месте располагалась, ближе к углу собора; а одну доску и вовсе в окно вставили. Обсуждали ещё другой вопрос: хорошо, эпитафия — это знак памяти, а хоронили тела где? Неужели прямо под стенами? Всех профессоров Альбертины? А жён, если они упомянуты в эпитафии, — тоже? Археологических раскопок внутри не проводили, подвала у собора как такового нет, внизу есть только трубы и другие коммуникации. Но говорят, что там есть следы и какие-то дыры, куда могли ставить гробы.
А вот какие байки о подвалах Кафедрального собора рассказывают исследователи немецкого наследия Калининграда на форуме «Подземелья Кёнигсберга»
«Мне кажется, что именно таких [высоких сводчатых] подвалов в соборе нет и быть не может — грунтовые воды слишком высоки, а помещения подвалов никак не напоминают кессоны. Между тем, достоверно известно, что ниже уровня пола главного нефа (про боковые нефы точно не скажу) была устроена громадная усыпальница и хоронили в соборе сначала знать, а потом профессуру... Всем известна хранящаяся там же в соборе картина — извлечение останков И.Канта из склепа. На картине четко видно, как разобран плиточный пол и чувак с черепом нашего любимого философа вылезает из склепа по лестнице».
«По моим скромным данным, под собором действительно существуют подвальные помещения с высотой потолка около 160 см! Были доступны для посещения вплоть до начала активной реставрации здания, в этих подвалах до середины 80-х находились с времен войны какие-то слесарно-токарные станки и остатки сопутствующего инструмента...»
«Сейчас проживаю в Алма-Ате, но в 1990 году был в вашем городе. В Кафедральный собор заходил с товарищем, много лазили по руинам. Не знаю, как сейчас, но тогда это были просто остовы стен, с винтовыми лестницами в их толще, проход в собор закрывала ржавая решетка, через которую мы туда и попали, охраны не было. Что касается могильных плит, по моему, магистров — они точно были, мы ногами раскидали слой обломков на полу — плит с четкими надписями и рисунками. Входы в подвальные этажи видели: частично засыпанные битым кирпичом, частично — грунтом. Фонарей с собой не было, поэтому не полезли внутрь».
Фото: Евгении Романовой