Чехов — это не реплики и ремаркиВ Калининградском драматическом театре новый спектакль — «Чайка»

Нет, мне не было страшно, но, безусловно, этот факт невозможно игнорировать. Когда работаешь с текстом, который до тебя ставили бесконечное количество раз, всегда кажется, что ничего нового уже не придумать. Но когда встречаешься с актёрами и начинаешь работать, страха уже никакого нет. Я научился его преодолевать. С Чеховым работаю впервые, но я работал с Толстым, Тургеневым, Островским, Горьким и т. д. В самом начале нужно позволить себе быть решительным и свободным, чтобы выйти из-под давления, стать с текстом на ты. Иначе ничего не сделать — придыхание и робость непродуктивны в театре. Важно принять, что с этим текстом было уже практически всё. Не было только нас. И именно это требует от нас смелости в принятии художественных решений.

Потому что литературный текст – не равно текст сценический. Чехов — автор литературного произведения, а драматург спектакля — Екатерина Августеняк. Никого же не удивляет, что в постановочной команде есть режиссёр, художник, композитор, художник по свету, так что не вижу ничего удивительного в том, что в команде есть драматург. Это не я придумал, это практика повсеместная по всему миру. Создание драматургии спектакля — художественная необходимость.

В нашем спектакле мы стараемся сохранить все чеховские реплики, обстоятельства, ремарки, которые возможно воспроизвести сегодня. Это примерно 30 процентов пьесы. Ещё треть — это текст, из которого можно понять, что происходит, но произнести его без иронии сегодня невозможно. Например, чеховский молодой человек, влюблённый в девушку, говорит: «Я слышу шаги... Я без неё жить не могу... Даже звук её шагов прекрасен... Я счастлив безумно. Волшебница, мечта моя». Что этот человек чувствует, я понимаю, но как это произнести сегодня со сцены? Наша задача — найти эквивалент этой фразы в современном русском языке.

Следующие 30 процентов, требующие отдельной работы, — это обстоятельства. Например, про Нину говорят, что она дебютировала где-то «под Москвой в дачном театре». Для того времени это была абсолютно нормальная практика. Но без исторического экскурса эта фраза будет иметь сегодня размытое или пренебрежительное значение. Чтобы не искажать смысл, а, наоборот, выявить его, мы ищем аналог этого явления и говорим, к примеру, что Нина дебютировала в театральной лаборатории. Так мы воссоздаём сюжет и обнаруживаем его актуальность. Оставшиеся десять процентов — импровизация актеров, необходимая для чеховского вайба.

Если бы я искал место для самолюбования, то выбрал бы что-нибудь более подходящее. А если серьёзно, думаю, что ответ кроется в самой природе театра. Театр — это самостоятельный вид искусства, а не иллюстративное приложение к литературе. Текст — одна из составляющих частей спектакля, так же как музыка, сценография, пластика и т. д. Пьесу можно прочитать и дома, а наша задача — создать художественное произведение на сцене. Если в спектакле по Чехову мы используем, например, светодиодный свет или музыку Шостаковича, это кощунство? Когда мы переводим иностранную литературу, мы ведь меняем текст — это тоже кощунство? Этот дискурс абсурден. И утверждение, что Чехов — это именно реплики и ремарки, мне кажется таким же абсурдным. Чехов сам несколько раз переписывал эту пьесу. Она переведена на огромное количество языков и от этого не перестала быть «Чайкой». На мой взгляд, кощунство — это совершенно другое. А переписывать или не переписывать — лишь часть художественного решения. Мне важно, чтобы сегодня, как и 128 лет назад, «Чайка» оставалась символом обновления и поиска новых форм. Использовать это её свойство для разговора о театре, сделать спектакль основой для дискуссий — вот что мне действительно интересно.

— Как любому режиссёру мне хотелось бы видеть в зале думающих, чувствующих, неравнодушных людей. Хотелось бы, чтобы наши зрители могли становиться нашими соавторами, могли вступать со спектаклем в какие-то личные отношения. Не боялись этого. Театр как человек, он может много больше, чем просто нравиться или не нравиться. Мне бы хотелось, чтобы наши зрители были моложе нас. Но это не обязательно. Вообще не думаю, что зрители должны соответствовать каким-то моим ожиданиям. Главное, чтобы мы были любопытны друг другу, открыты и свободны от предрассудков.

В какой-то момент я понял, что театр — это не только произведения, которые вдохновляют меня. Это ещё и отношения с местом, в котором мы находимся, это идеи и темы, которые вдохновляют людей, живущих и работающих рядом. Поэтому сейчас, прежде чем строить планы, я стараюсь вникнуть в контекст, а для этого нужно время. Мне кажется, Калининград открыт для самых разных театральных форматов, и мне это очень нравится. Но не будем опережать события, мои ближайшие планы — это «Чайка».