«Завтра» для тебя точно такое же как «сегодня»Чему поучиться у Канта спустя почти 300 лет

Идеи Канта — это ведь идеи Канта. Он предложил нам свою версию того, как можно размышлять на вечные темы, причём глубоко и весьма последовательно. Кантовские идеи являются огромным вкладом в мировую мысль, но они не являются истиной в последней инстанции. Философские идеи помогают переосмыслить рутину, и где надо её перестроить.

Пример Канта, которому я следую, — минимизация и оптимизация мелких телодвижений. Я всё неохотнее втягиваюсь в посторонние дела, не связанные с семьёй и прямыми рабочими обязанностями. Фейсбук, например, всё меньше вызывает интереса. Что касается воспитания детей, то здесь я — традиционалист и не сторонник применения сложных теорий: любовь, забота, в меру требовательности и строгости. Как воспитывали меня, как воспитывали моих родителей.

Что касается войны, я не советую обращать внимание на пропаганду и верю, что у политиков хватит ума продолжать строить нормальную мирную жизнь. Вот здесь, кстати, кантовские идеи хорошо работают, — полистайте его трактат «К вечному миру», он увлекательно написан и даёт глубокую оценку международным отношениям и выбору между миром и войной.

Строгость к себе — это ведь не только кантианская позиция. Её же мы встречаем, например, у стоиков, её же предписывает христианство. Сочетается ли она со смехом? Конечно! Особенно со смехом над собой, над своими слабостями. Изучение Канта не обязательно вызывает подавленность. Возможно, только поначалу, когда понимаешь, что ничего не понимаешь. Но это случается в любом деле и проходит, если упорно работать.

Это сложный вопрос, ответ на который можно развернуть в подобие «Критики чистого разума». Но совершенно справедливо то, что человеческие способности могут существовать только в гармонии. Я постоянно в поиске баланса, это нормальное состояние. Сейчас, например, мне остро не хватает спорта. Раньше я много катался на парусной доске, но стало некогда. Я вынашиваю реванш.

Любая научная теория опирается на положения, принимаемые бездоказательно, то есть на веру. Разумеется, они не произвольны, тщательно отбираются, подвергаются критике и, если её не выдерживают, открыты для пересмотра, то есть научной революции. С одной стороны, вера в науку — разновидность веры. С другой стороны, наука впечатляюще работает, эту веру оправдывая. Однако важно понимать, что не все стороны человеческого бытия меняются наукой и техникой. Например, наука не избавит нас от необходимости нравственного усилия, от свободы выбирать цели и средства, а также от ответственности за этот выбор. И никогда не ответит на все вопросы.

В этом долге нет ничего принципиально нового: уважать себя и других людей и заботиться о последствиях своих действий, в том числе в глобальной перспективе. Новизна в том, что мера нашей ответственности стремительно возрастает вместе с ростом возможностей. А опасность, — что моральное сознание современного человека не поспевает за научно-техническим развитием. Представьте ребёнка, научившегося ходить и хватать вещи, но ещё слабо понимающего свои действия. Это мы сегодня.

Там же, где и раньше — внутри. Современность часто определяли через понятие секулярности, говоря, что «бог умер». Сегодня этот тезис уже не выглядит убедительным. А вот введённый современностью принцип, что «вера — это личное дело каждого» остаётся актуальным.

Я согласен с оценкой периода, в котором мы находимся, но не согласен с оценкой места и роли философии Канта. Его призыв к взрослости, к самостоятельности, к свободе и ответственности, которая свободу необходимо сопровождает, именно для нас очень и очень актуален. Кантовское определение просвещения как обретения умственного и морального (для Канта это одно) совершеннолетия как будто обращено специально к нам.
Из этого определения прямо следует другая важнейшая для нас идея — идея законности. Разумный человек существует только в рамках права и требует исполнения закона от себя, от других людей и от всех институтов. Мы этому в достаточной мере не научились. Кантовские аргументы понятны и заслуживают самого пристального внимания любого человека, независимо от времени и места его жизни. С другой стороны, конечно, у философии Канта есть своя специфика, нам мало подходящая. Например, вряд ли мы захотим руководствоваться только чистым абстрактным разумом и отказаться от заповеди любви к конкретным ближним.

На мой взгляд, наступление на индивидуальную свободу сейчас идёт по всем фронтам. Где-то под лозунгами политкорректности и эмансипации, где-то, наоборот, именем необсуждаемых традиционных ценностей и слепого уважения к власти. Если это наступление зайдёт слишком далеко, мы лишимся речи как политического права задавать друг другу вопросы, в том числе, и прежде всего, вопросы неудобные. А, например, Аристотель считал, что речь отличает свободного человека от раба. Но мера свободы у нас сейчас всё равно больше, чем у советского человека. Тут, конечно, возникает проблема для тех, кто не знает, что делать с собой и своей жизнью. И это задача просвещения — показать человеку пространство возможного и без насилия объяснить, убедить, что некоторые вещи действительно незаменимы.

Не помню, когда я в последний раз ходил покупать одежду. Интернет уже решил эту проблему. Но я представлю, что иду за детским питанием. У меня не догматический склад ума, я быстро вижу проблемы, существующие в любой размашистой и претенциозной метафизической или идеологической системе, поэтому в философии ценю здравый смысл. Как и в жизни. Считать, что философия оторвана от жизни, было бы ошибкой. Наоборот, они неразрывно связаны. Так что у меня мало что меняется, когда я выхожу из аудитории и направляюсь в магазин.