Владимир КумовБьем чиновникам по губам, когда говорят слово «кататься»

Кумов Ваш город стал одним из двух пилотных городов в рамках совместной программы ООН и российского Минтранса по сокращению вредных выбросов в городах, второй город – Казань. В этих городах планируется отработать принципы развития массовой велокультуры и стимулирования использования других альтернативных видов транспорта, чтобы в дальнейшем тиражировать этот опыт на другие города России.

Кумов Вероятно, это проект, который был придуман не вчера. То же самое в Москве происходит. В центре полным ходом всё реконструируют и делают удобнее для пешеходов и велосипедистов, а в спальных районах идут обратные процессы – строятся развязки, подземные переходы. Многие хорошие инициативы постоянно приходится встраивать в проекты, согласованные много лет назад. Минтранс долго время в области велодвижения занимался только адаптацией правил дорожного движения, а сейчас вопросы продвижения обсуждаются более широко. На следующий год планируется, например, всероссийский день велопарадов. 29 мая во всех городах России должны будут пройти большие мероприятия при поддержке Минтранса.

Кумов Я по образованию пиарщик и работал в журналистике. Все, что касается образов и слов – это мое. Глобальная задача, которую я сейчас перед собой вижу – исправить парадигму, в которой мы живем. У нас исторически сложилось, что велосипед отсутствует как транспорт. Он есть как спорт, как хобби, в общем, все, что угодно, но только не транспорт. К примеру, в Москве до позапрошлого года невозможно было купить нормальный городской велосипед. В продаже были только спортивные и горные. То же самое с глаголами, которые люди используют со словом «велосипед».

Кумов Это ведь говорит о том, что даже те, кто строит велодорожки, не понимают, для чего они это делают. Нельзя «катиться» на работу, это можно делать только в том случае, если ты на горе живешь. На работу едут! Потом отдельная тема – это «открытие» и «закрытие велосезона». Мы были первыми, кто обратил на это внимание в 2012 году, за что получили бойкот от всех московских велоклубов. Я больше чем уверен, что именно «открытие и закрытие сезона» - одна из основных проблем на данном этапе развития велодвижения. Зачем чиновникам строить велодорожки, если вы по ним три месяца в году ездить будете? Правильнее было бы не открывать/закрывать сезон, а обращать внимание на необходимость инфраструктуры и качественной уборки улиц зимой. В Копенгагене, например, зимой продолжают пользоваться велосипедов 70% тех, кто летом ездит – хотя бы потому, что велодорожки от снега очищают раньше, чем автомобильную проезжую часть.

Кумов Да, это тоже наше. Например, мы считаем, какой процент среди велосипедистов женщин и мужчин. В среднем по России 65% - мужчины, но в отдельных городах ситуация еще хуже. Например, в Воронеже женщин на велосипедах меньше 30% от общего количества велосипедистов. Это очень показательный момент, потому что в велосипедных странах, в Дании, Голландии или в Японии, женщин на велосипедах больше половины. Это говорит, прежде всего, о безопасности городской среды или о её восприятии, потому что в быту женщина более рациональна. Если мужчине важен статус, то женщина просто села и поехала. Еще один важный стереотип в Москве, который мы пытаемся переломить – то, что Москва большая, и что всем приходится далеко ехать. Мы посчитали, и оказалось, что среди участников нашей акции «На работу на велосипеде» среднее расстояние – 11 километров. Один из московских сотовых операторов также провел свое исследование и узнал, как перемещаются в течение дня его абоненты. Получилось, что около 70% людей не выезжают за пределы своего района. Стереотип о том, что приходится ехать через всю Москву, оказался несостоятельным. После этого я стал называть Москву городом упущенных возможностей.

Кумов Калининград – очень компактный и плоский. Тут давно пора создать условия для передвижения на велосипеде. В России есть классные специалисты-проектировщики, которые смогут сделать из вашего города очень удобное место для жизни. Также в Калининграде нужен единый «вело-офис», из которого бы курировались все процессы. Очень здорово в Буэнос-Айресе в этом плане сделали. Там 6 лет назад велосипедные поездки были равны нулю, а после создания новым мэром вело-пешеходного отдела при департаменте транспорта была проделана серьезная работа: создана велоинфраструктура, запущены стимулирующие программы, все работало на одну цель. Сегодня у них более 6% ежедневных поездок совершается на велосипеде, а в ближайшие два года они собираются перешагнуть планку в 10%. Такого в мире еще никто не делал.

Кумов Я бы не стал советоваться, где строить велодорожки, с теми, кто уже ездит. Велоинфраструктура нужна не тем, кто уже ездит, а тем, кто сможет ездить в перспективе. Вообще велодорожки – не единственный способ развивать велодвижение, особенно когда нет денег. Есть очень эффективный способ – снижение максимальных скоростей в центре города. В Париже, например, ограничение скорости до 30 км/ч почти на всех центральных улицах. Исключение лишь на каких-то основных улицах. Автомобили сейчас имеют слишком много власти, и эту власть нужно ограничивать. Например, введением платной парковки.

Кумов На эти митинги собирается разве что человек 200. Где бунт? Где революция? Я сторонник того, чтобы всю Москву сделать платной парковкой. Я вижу, что Москва меняется. Медленно, но она становится другим городом. Те же средства, собранные с парковок, идут на реконструкцию улиц.

Кумов Идеальный город тот, в котором есть транспортная альтернатива. В России таких городов нет. У нас очень много прав у автомобилистов в ущерб всем остальным. Вспоминается по этому поводу Невский проспект в Питере. Я считаю, что это позор России. Посмотрите, сколько там толпится пешеходов на тротуарах, и все сразу станет понятно. Невский можно неплохим бульваром сделать: оставить там три или четыре полосы для автомобилей, а остальное пространство отдать пешеходам, общественному транспорту и велосипедистам.

Кумов Это сеть дорожек. Мне, например, совершенно непонятно, когда говорят: «У нас в Москве 7 велодорожек». Что это такое? Когда мне говорят: «У нас сеть в 200 километров» - мне это понятно. Еще бы я в людях дорожки измерял и считал бы, сколько велосипедистов было до появления велодорожки, и сколько их стало через год и через два. Всеми этими подсчетами должен заниматься тот самый «вело-офис», о котором я говорил.