Наш «Пруст» посоветуетБенджамин Леберт, Хельмут Ньютон, Ян Чихольд

Кристина пишет рецензии на классные книги и попутно рассказывает истории про писателей. Если вы не готовы проводить всё свободное время над романами и повестями — она сделала это за вас. Читает много, выбирает лучшее.

В своем телеграм-канале и рубрике «Твой Бро» Кристина рассказывает, какие фильмы сняты по Лолите, почему Теннесси женщин понимает лучше, чем Малахов, что за скверный парень Достоевский, какой бывает культовый киберпанк и над какими книгами можно смеяться ночью.

— Бог наверняка имел в виду не это, — отвечает толстый Феликс, — ты что, правда думаешь, что Бог хотел, чтобы мы пошли к сексотерапевту?
— Ну, он мог бы захотеть.


В современной немецкой литературе есть такой персонаж — Бенджамин Леберт. В 16 лет он написал автобиографический роман Crazy про жизнь в интернате, и книга стала очень популярна — ее перевели на 33 языка книг и продали тиражом в 750 тысяч экземпляров. После этого была еще одна книга «Небелая ворона», и далее связь с Лебертом обрывается.

По-крайней мере, в русской переводной литературе имя не мелькает, да и Crazy сейчас в книжных не встретишь — хотя книга чертовски крута. И то, что автор писал ее в 16 лет придает ей особый vibe.

— А вы не обратили внимания, как часто в последнее время мы несём всякую лабуду? 

— Мы всегда несём лабуду, - отвечает тонкий Феликс. 

— Точно, — замечает Шарик, — но мы здесь не для того, чтобы пороть чушь, а для того, чтобы ею заниматься! 

У Бенджамина паралич одной части тела (на самом деле так), он плох в математике, и родители отправляют его учиться в интернат.

Но не нужно думать, что книга — драма, Crazy это крутая и правдивая история взросления. Здесь и зарождающаяся дружба между Бенджамином и ребятами из интерната, каждый из которых со своими проблемами: ожирение, энурез, черт знает что еще. И первый секс, и первое приключение — когда уже во вторую ночь они, затарившись пивом, лезут к девчонкам по пожарной лестнице.

— Точно, — говорит Флориан, которого все называют девчонкой, — мы все ничего не знаем. Потому и герои. Герои никогда ничего не знают. Мы герои, поэтому можем делать всё что угодно. Никакая пожарная лестница нам не помеха.
— Это и есть логика молодежи? — Шарику хочется знать всё.
— Нет, это логика пустых мест, — отвечает тонкий Феликс.

Книга небольшая, в ней очень много разговоров — и в этих разговорах перекликается мудрость то ли старика, то ли ребенка. Живая, трепетная и прекрасная история — просто крейзи.

Хельмут культовый фотограф. Это классика, только не в скучном смысле слова.

Желание стать лучшим сжигало меня. Я очень много курил и довольно много пил. Мы курили не какую-нибудь блажь вроде сигарет с фильтром, а настоящие Lucky Strike и Camel без фильтра.

Хельмут снимал для Vogue, Elle, Marie Clair, Playboy и другого глянца.

В первый день моего пребывания в Англии я находился на седьмом небе. Одно дело – работать для журнала Vogue в Австралии и совсем другое – прикоснуться, можно сказать, к Святому Граалю, к первоисточнику. «Боже мой! – твердил я себе. – Наконец-то я стал настоящим фотографом для Vogue!»

Хельмут известный любитель женщин и провокатор моды. 

За тот успех, которого я добился, мне нужно благодарить мир коммерции и «общество потребления», а не гранты, фонды или музеи.

Хельмут совершенный хулиган и талантливый засранец.

В своей автобиографии он рассказывает про свою жизнь, и никогда ранее я не слышала подобной истории молодого еврея, который столь увлекательно провел Вторую Мировую войну. Начиная от того, как он бежал из Берлина и до лагеря для вражеских иностранцев в Австралии — в поисках подружек и бесконечных гулянках.

Парня ничто не брало. Как будто в рубашке родился.

«Я всегда смотрел в будущее и никогда, никогда не интересовался вчерашним днем. Сегодня мне было хорошо, а завтра могло стать еще лучше».

Это очень легкая книга о судьбе одаренного эгоцентриста, которого всего себя отдал любимому делу. Он не претендовал на след в искусстве, не строил из себя законодателя фотографии, не выпендривался, особо не размышлял и уж точно не скучал. Просто жил вкайф, ловил удачу за хвост — и ни война, не смерть, ни безденежье — ничто оказалось не способно убить его страсть к жизни.

При этом снимал, как Бог.

Ян Чихольд — типограф, разбирался в шрифтах и оформлял книги.

У Яна три отличительные черты:
— он умер 46 лет назад, а его мысли до сих пор живы
— он очень сложно пишет, но производит переворот в сознании
— он говорит о типографике с таким азартом, словно Боуи по сцене скачет, хотя вообще-то нормальные люди о типографике вообще не говорят

Когда первый раз читала «Облик книги», вообще ничего не поняла и испугалась. Но запомнила ее, вернулась через десять лет и прочитала с огромным удовольствием (хотя по-прежнему не поняла и половины, но кого это волнует — в Библии и Твин Пиксе тоже сложно разобраться).

Ян умный и страстный, он познает закономерности мира... через буквы. Если бы Чихольд изучал теоретическую физику или свойства древесины — был бы тот же эффект. Глубокое понимание мастерства и любви к профессии — вот что можно взять из книги. Больше всего меня поразило, как глубоко он видит взаимосвязи между всем на свете — каждая засечка на букву имеет смысл, в типографике нет ничего случайного нет.

Сумасшедшая педантичность, как проявление красоты, устранение себя из процесса, как проявление любви, ну и, конечно, шрифты, шрифты, шрифты. Я бы посоветовала читать эту книгу любому человеку для внутреннего усложнения и набора душевной массы.