Американский дневникМарина Васильева о своём путешествии по Штатам

В мои ближайшие планы посещение этого весьма далекого континента не входило. До этого я дважды была в Штатах по делу. Один раз в Лас-Вегасе на конференции INMA — это профессиональное сообщество медийных маркетологов. Мероприятие было настолько содержательным, что я не успела проиграть ни цента — было не до этого, хотя в Лас-Вегасе буквально спотыкаешься об игровые автоматы на каждом шагу. Второй раз — на похожей конференции в Нью-Йорке, отель на Times Square, 40‑й с чем-то этаж, плюс поездка к друзьям в Оклахому. В этом году младшая дочь со своим другом уехали по студенческой программе Work and Travel в США работать на целое лето. И я решила навестить дочку.

Из Калининграда через Москву добралась до Нью-Йорка Аэрофлотом. Утром села в самолет, вечером по-нью-йоркски была на месте, в доме, где снимали жилье дети. Дверь мне открыла хозяйка, пожилая приветливая афроамериканка. Провела на второй этаж, где живут квартиранты — четыре человека, я — пятая. Показала крошечную комнатку, которая наудачу была не сданной. Включила телевизор, где что-то говорили про Россию. Показала кухню и удобства. Без пафоса, чистенько и ладно. Был девятый час вечера, с работы подтянулись дети. Уставшие, но не скрывающие радости, что приехала мама и будут им котлетки, а не все только фастфуд.

В части Бруклина, где мы поселились, живут чернокожие, но, как говорят, район этот благополучный. До метро минут десять пешком, и белого человека я действительно встречала лишь пару раз. Иногда смущали автомобили с открытыми окнами и орущей музыкой, — у нас тоже бывает, но нечасто. Кстати, мне сказали, что такую привычку в Америке имеют либо черные, либо русские, которых в Бруклине тоже немало.

Как-то вечером дочь с другом пошли в магазин за продуктами и вернулись удивленные: им прилетел с соседнего двора мячик, за которым выбежал молодой хозяин с криком «Cу… а!» Аня поинтересовалась, откуда в лексиконе у афроамериканского парня такое смачное русское слово. Он ответил, что жена русская, и тут же ее позвал. Вышла молодая, немного уставшая женщина по имени Марина (как и я). Сказала, что она из Питера, живет в Америке уже с 17 лет. Демид, друг Ани, сообщил, что он тоже питерский. Марина удивилась имени Демид, а ее муж быстро предложил Марине назвать так их следующего ребенка. Ну а во дворе уже бегала небольшая чернокожая футбольная команда, чей мячик и вылетел за калитку. Мир тесен — убеждаюсь в этом в очередной раз!

Комнатка в Бруклине на десять дней обошлась в 250 долларов, которые за меня с гордостью заплатила дочь. Ребята работали в магазине подарков на Liberty Island, том самом, где стоит статуя Свободы. Каждый день добирались туда на пароме. Работодатель сказал, что студентам очень рад, ибо зимой поток туристов совсем маленький, экономически невыгодно держать постоянный штат продавцов. А летом — гигантский, поэтому студенты — это выход. Осознание нужности всегда дает мотивацию к работе, да и зарплата 12 долларов в час — неплохая для студента. Главный менеджер магазина пригласил в свой дом всех студентов, группами, в несколько приемов, и пока они отдыхали у бассейна, сам делал барбекю, раскладывал по тарелкам еду, сам все убирал, не позволяя гостям себя утруждать. Тоже знак уважения к молодым парням и девушкам, приехавшим с разных концов мира. На Liberty Island было всего четверо ребят из России. Демид еще умудрялся подрабатывать на разгрузке товара в магазине в 6 утра, а также мувером (или просто грузчиком) в свои выходные, помогая людям переезжать. Зарабатывал на этом до 160 долларов в день.

Одним из главных поводов к информациям являлось наше вмешательство в их выборы. Это основное блюдо дополнялось разными приправами, а мое настроение менялось от удивления до чувства гордости за свою страну. Но что бы там ни говорил телевизор, на себе я не почувствовала плохого отношения. Наоборот, плутая по Нью-Йорку в одиночестве (дети все время на работе), выискивая музеи, мосты или парки с помощью карты в телефоне, постоянно сталкивалась с желанием американцев мне помочь. Если я растерянно стояла между авеню, силясь сообразить, вперед двигаться или назад, ко мне непременно кто-то подходил с вопросом: могу ли я чем-то помочь, все ли у вас окей. И подробно объясняли, куда идти, сколько кварталов, слева или справа моя цель. В Бронксе после посещения зоопарка я не знала, как добраться до метро. Добрая женщина взяла меня за руку, посадила в автобус рядом с собой и потом сказала, где выходить. Один человек сказал мне, что, по его мнению, взаимопомощь у американцев в крови, причем они считают себя спасителями не только заплутавших на улице туристов, но и всех народов, и планеты в целом. Возможно, сделали свое дело фильмы про спасение рядового Райана, цивилизации от потопов, метеоритов, инопланетян, оживших динозавров и Бог весть еще кого и чего. (Сказанное не относится к поведению на дорогах. Зазеваться на светофоре нельзя, тут же получишь массовую сирену сзади. Впрочем, за всю Америку сказать не могу, арендовали машину и ездили с друзьями на их авто мы только в районе Майами, куда я полетела после Нью-Йорка и где встретилась с мужем. Когда, растерявшись, муж высадил меня в неположенном месте, водитель, ехавший на джипе следом, уже не мог повоспитывать умчавшегося супруга, тогда он включил злобное «би-би» мне, а заодно и показал свой толстый белый американский палец. И тут меня согнуло от хохота. Нет, думаю, такой не спасет планету от беды, он в торговый центр торопится.)

В Нью-Йорке я совершила большой забег по музеям. В интернете полно советов, куда идти, а куда не надо, но реальность всегда другая. Например, на Iiberty Island туристу интернет ходить не советовал, мол, статую и так прекрасно видно. С этим согласна. Но тогда вы не попадете на следующий остров — Эллис, где находится музей, посвященный истории эмиграции в США. В начале XX века через этот остров проходило по 5000 человек в день. Как сказано в Википедии, Эллис — место высадки предков 100 миллионов человек, а это 40 процентов нынешнего населения страны. Я посмотрела там фильм «Остров надежды и слез». Про то, как прибывали пароходы, как люди поднимались по лестнице на второй этаж в зал регистрации, а их уже тайно рассматривали медики, отсеивая возможных больных. Потом инспектор поднимал иммигрантам веки крючком для пуговиц, чтобы исключить инфекционное заболевание — трахому. Одежду больных помечали мелом. Политически неблагонадежных и больных отправляли на пароходах обратно. Так рушились семьи, ломались человеческие судьбы. На острове особая энергетика: сгустка человеческих эмоций, которые не развеял ветер и помнит песок. И вы ее обязательно почувствуете.

Мое любимое место на Манхэттене — его южная часть. Отсюда отходят паромы на Liberty Island и Staten Island. Здесь памятник Иммигрантам, которые дошли до своей цели. Зона движения, улыбающиеся после морской прогулки люди. Здесь по вечерам я ждала дочь с парома, ела мороженое и заигрывала с белкой, которая путалась под ногами у туристов.
Музей современного искусства МоМа поражает работами Моне, Пикассо, Ван Гога. Я как-то совсем быстро проскочила первые этажи с булькающими бетонными ваннами наверх, где можно было наслаждаться такими шедеврами, как «Постоянство памяти» Дали, «Танец» Матисса, «Три музыканта» Пикассо, «Звездная ночь» Ван Гога. Но с последнего этажа меня выжил холод кондиционера. И через несколько часов я выскочила из музея, словно из ледяной купели на раскаленную сковородку улицы.

Вообще про американский Кондиционер хотелось бы сказать особо. Третий раз я в Америке, и третий раз мне хочется спросить: зачем? Вот вы идете по знойной улице, спускаетесь в душное и жаркое метро, а потом заскакиваете в вагон, где впору надевать шубу! Хорошо, если вы просто тихо индевеете, но вам в ухо при этом не дует леденящий поток воздуха, от которого не знаешь, куда деться. Все десять жарких дней в Нью-Йорке я носила с собой в рюкзаке кофту для метро и музеев, чтобы не схватить ангину. Дорого и глупо, сказала бы я в сердцах про американские кондиционеры.

Кстати, самая комфортная температура — в Коллекции Фрика. Генри Фрик был американским промышленником и собирал коллекцию старой западноевропейской живописи по мере того, как росло его состояние. В доме на Пятой авеню, куда он переехал с семьей, осталась для потомков и его коллекция. Там мне посчастливилось увидеть картину Рембрандта, которая не выставлялась десять лет, — «Авраам, развлекающий ангелов». Небольшая картина помещена в маленькой комнате. Она сразу притягивает взгляд. Авраама и Сару посещают три ангела и сообщают, что у пожилой женщины будет ребенок. Сара в тени, выглядывает из-за двери. Светлый ангел в центре. Ангел в профиль как будто что-то ест. Игра света и тени, материального и духовного.

В Центральный парк на Манхэттене мне посчастливилось забрести в дождь. Тихие небесные капли прогнали толпы людей, и я сидела на лавочке возле озерка в обществе белочек и птичек, размышляя о том, что в Калининграде мало парков. Что слева и справа от улицы Донского — это не парки, а места, где даже днем страшно и неприятно ходить. А хочется, чтобы у нас были красивые зеленые зоны. С белками. И кроликами. Эк меня унесло!
Зато когда из парка я добрела до Natural History Museum, поняла, куда делись все люди. Конечно, они пошли в музей. Там был просто аншлаг! Но и на мою долю хватило динозавров и предков человеческих, весело глядящих на посетителей.

В музее Соломона Гуггенхейма выставлена крупнейшая коллекция Василия Кандинского. А также импрессионисты и постимпрессионисты — Ван Гог, Ренуар, Сезанн, Модильяни и другие. Много картин Пикассо, полотен современных американских художников. Ходить по музею очень удобно. Нужно подняться на верхний этаж и затем спускаться вниз по спирали. Внешне музей, построенный архитектором Фрэнком Ллойдом Райтом, похож на чашку или стакан (да простит мне это слово калининградская публика).

Я посмотрела европейскую живопись, любимых импрессионистов. В музей можно пройти, заплатив сумму по своему усмотрению, даже за доллар. Внесла полную стоимость: как будто бросила монетку в море, чтобы вернуться.

Вид на Нью-Йорк с высоты птичьего полета у меня был со смотровой площадки Рокфеллеровского центра. Невероятно красиво. Туристы часто предпочетают другой небоскреб — Empire State Building, хотя и билет там подороже, и вид не самый лучший. Рядом с Рокфеллеровским центром есть большой магазин Lego, где бабушка четверых внуков зависла как маленькая. А в Бронкском зоопарке я очень жалела, что со мной нет малышей. Там есть рельсовая дорога, по которой едешь сквозь лес и видишь в естественной среде разных животных. Слонов, принимающих душ у фонтана, косуль, лошадок, диковинных птиц. И никому не приходит в голову кормить животных.

По сравнению с прошлым приездом в Нью-Йорк город показался мне довольно грязным. После выходных мусор лежит горами повсеместно в разных районах города. Исключение составил Staten Island, куда я добралась на бесплатном пароме и где просто покаталась на такси. Это остров особнячков, больших и не очень, где, говорят, живет много русских. Бросилось в глаза обилие косметологических клиник и чистота улиц.
Пугающее впечатление на русского человека производит и метро. Грязное, неприглядное. Но зато работает круглые сутки. И удобное.

В день, согласно смартфону, я проходила от 12 до 14 километров, стремясь увидеть как можно больше. Потеряла три килограмма. В Калининграде, двигая своим ходом из дома на работу и обратно, не могу пройти больше восьми километров. Как жалко, что в нашем городе исторически силен культ железных коней. Вот бы нам начать ходить пешком или ездить на велосипедах, ограничить въезд машин в центр и открыть все входы и выходы в парках. Я об этом мечтаю!

Последнюю неделю в США я провела в Форд-Лодердейле, чуть севернее Майами. Городок стоит на каналах, как Венеция. Очень красивый. Перелет из Нью-Йорка занял три с половиной часа. Дочь совместила выходные двух недель и тоже полетела со мной на четыре дня. Самолет опаздывал с вылетом на несколько часов, но народ не унывал: кто-то спал прямо на полу, кто-то занимался йогой. Сначала на посадке проверяли билеты, а потом махнули рукой — идите просто так. Вспомнился Израиль с его беспрецедентными мерами безопасности. А также мемориал и музей 9/11.

Самое крутое, что есть в Майами и его окрестностях, — теплый океан. Увезла бы его с собой. Даже с акулами. Людей отдыхает немного: сейчас не самый высокий сезон. Аншлаг тут в декабре. Смутили меня высотки на берегу, торчащие сиротливыми и безжизненными зубьями. Видно, что дома не заселены. Где-то я такое видела — то ли в конце улицы Горького, то ли Московского проспекта. Видно, что настроено больше, чем нужно, и стоит в ожидании богатых и вечно занятых людей, которые если и купят, то чтобы вложиться и приехать раз в году. И то, если получится. Но и богатых, похоже, не в избытке.

Как мне показалось, простые американцы вообще не склонны к длительному отдыху. На 28 дней, как в Советском Союзе, никто не замахивается. В Америке, чтобы жить прилично, надо вкалывать, а КЗоТа там нет. Если работодатель разрешит — бери отпуск. Нет в Америке и отпуска по уходу за ребенком. Выписали из роддома — завтра изволь на работу, если не хочешь ее потерять. На пенсию выходят в 67 лет, и не у всех она такая, что на нее можно прожить. Не все просто и с медициной. Приема у узкого специалиста надо ждать долго. Те русские, с которыми я общалась в Америке, при любой болезни твердят: надо искать русского врача. Или так: вот поеду в Россию, там есть нормальные врачи. Я, конечно, очень такому удивлялась. Потому что мы свою медицину ругаем почем зря. В Америке, конечно, развита высокотехнологичная медицина. Если ты умираешь, тебя будут лечить, а не собирать средства через сайты и соцсети. При наличии страховки. А если не умираешь, жди своей очереди.

Апартаменты, которые мы снимали в пяти минутах ходьбы от побережья, были новенькие и совсем недорогие, но за шезлонги на пляже пришлось заплатить бы сумму, сравнимую с арендой жилья. Поэтому мы устраивались на полотенцах в тени трех пальм, которые росли на пляже. До нас это место облюбовали бомжи. Но потом к нам подтянулись другие отдыхающие, и бомжи куда-то перебазировались. А вообще бомжи, конечно, знали, где обосноваться. Ветер шумел в кронах деревьев. Приносил свежесть и запахи моря. Лежать бы тут всю жизнь. Может, Бог создавал нас для этого, но мы его просто не поняли.

В Оклахоме живут наши студенческие друзья Ольга и Валерий Тарасовы. Вместе мы тридцать с лишним лет назад учились в Уральском университете, с Ольгой жили в одной комнате в общаге, и я была у нее свидетельницей на свадьбе. Тарасовы прилетели в Форт-Лодердейл, чтобы с нами повидаться, захватив с собой троих внуков, родившихся в Америке, неплохо говорящих по-русски. Супруги живут в Штатах уже почти 20 лет. Хозяева яхты — их друзья, Елена (наша соотечественница) и Дейл Паунд. В Оклахоме они держали виноградник и делали лучшее в своем штате вино, завоевавшее много наград. Труд очень тяжелый. Виноградник супруги решили продать. И на все деньги купили роскошную стофутовую моторную яхту, отделанную эбонитовым деревом. Теперь она и дом, и работа одновременно. Яхту готовят для дорогих круизов. Если кто-то захочет пойти в такое путешествие — обращайтесь, подскажем адресок. Мы провели на яхте незабываемые дни в обществе друзей и поняли, что ценности нашей молодости не стерло время и расстояние. Расставаясь, плакали.

Из Майами нас унес самолет компании AirBerlin. Великие все же люди немцы: туалет что в начале долгого полета был чист и свеж, что в конце. Из Берлина вылетели в Гданьск. А тут уже и до дома рукой подать.
Кто-то написал мне в Фейсбуке: наши люди в Америку отдыхать не ездят. Наши люди многое не ценят из того, что есть на родине, а это часто познается в сравнении. Что касается культуры и так называемой народной дипломатии, она объединяет людей. Поднимает над политической шелухой и чьим-то желанием владеть мозгами и миром.